В парной терапии я всегда стараюсь придерживаться нейтральности по отношению к обоим партнёрам, позволяя им без опаски предъявлять претензии, сомнения и расхождения личных карт мира. Такая позиция сродни роли дирижёра, который не оценивает скрипки выше кларнетов, а лишь удерживает общее звучание. Но у этого подхода есть исключение — семьи, где присутствует психологическое или физическое насилие.
Когда один из партнёров использует контроль, унижения или угрозы как способ управления близким человеком, терапевтический треугольник «ты — я — мы» мгновенно деформируется. Искусственное равновесие оборачивается карикатурой: трудно оставаться «безоценочным», если перед глазами очевидный перекос власти и безопасности. Представьте хирурга, который молча наблюдает, как пациенты спорят, кого зашивать первым: без вмешательства оба рискуют потерять кровь. В работе с абьюзом удержание нейтралитета превращает специалиста в молчаливого соучастника.
Первая задача терапевта — стабилизация. Я валидирую опыт жертвы, называя вещи своими именами: громкие крики, обесценивание, финансовый контроль — это не «эмоциональность», а абьюз. Одновременно формулирую нулевую толерантность: на сессии недопустимы оскорбления, сарказм, угрозы или манипулятивное молчание. Если агрессор нарушает договорённость, встреча переводится в индивидуальный формат или приостанавливается — так же, как пожар останавливают до распространения огня.
Следующий шаг — возврат субъектности жертве. Вместо поисков компромисса я помогаю ей распознавать сигналы собственного тела, различать эмоции страха и отвращения, формировать навык короткого «стоп». Агрессору предлагается ясный выбор: личная работа с импульсом контроля либо прекращение совместной терапии. Такая определённость кажется жёсткой, но именно она останавливает маятник «медовый месяц — обесценивание — вспышка», истощающий обоих участников.
Здесь важно не попасть в ловушку слепого применения семейно-системного подхода, строящегося на формуле: «если изменится один элемент, изменится и другой». Модель годится в отношениях, основанных на взаимности, но бессильна там, где один превращает другого в объект. Попытка гармонизировать насилие равносильна предположению, что волка можно обучить вальсу, пока он видит в партнёре добычу.
Парная работа становится возможной только после устранения риска повторного насилия. Когда безопасность подтверждена действиями, а не обещаниями, мы возвращаемся к привычной нейтральной позиции: исследуем детские сценарии, неявные ожидания, учимся слышать друг друга. При этом фонарь внимания остаётся направленным на возможный рецидив: новый пробой границ автоматически включает протективный режим.
Терапевтическая нейтральность — инструмент, а не самоцель. Там, где нарушено базовое право человека на безопасность и достоинство, специалист обязан выйти из роли стороннего наблюдателя и стать временным защитным контуром. Иначе его молчание незаметно превращается в ещё один слой насилия — институционального, совершаемого руками того, кто призван исцелять.
Запись на групповые и индивидуальные встречи, а также бесплатное тестирование, мой бесплатный авторский гайд «Эмоции–Чувства–Потребности» и интерактивный урок по типам личности ➡ https://t.me/cli_psyc_bot