«Он идёт по длинному коридору, но не помнит, куда ведёт этот путь. Двери вокруг заперты. Где-то в глубине раздаётся шёпот, но стоит сделать шаг ближе — он гаснет. Воспоминания исчезают, будто их никогда не было. Он знает, что за этими дверями кто-то есть, но не уверен, хочет ли их открыть.»
Так ощущается сознание человека с диссоциативным расстройством. Это не дом с уютными комнатами, где можно свободно перемещаться. Это лабиринт, разорванное пространство, в котором одни части личности изолированы, а другие выходят на поверхность лишь в определённые моменты.
Но это лабиринт, не просто стены. Это пересохшая река, где вместо плавного течения остались отдельные озёра. Одно помнит боль, другое-страх, третье — счастливые моменты, но между ними нет мостов.
Наше сознание изначально цельно. В детстве психика гибка, восприимчива и открыта миру. Но если этот мир оказывается слишком жестоким, она начинает искать выход.
Диссоциация, это механизм выживания. Когда ребёнок переживает травму, с которой невозможно справиться, психика делает единственное, что может: отделяет боль, запирая её за дверьми. Если угроза исходит от близких, сознание разделяет любовь и страх. Одна часть ребёнка продолжает привязываться к родителям, а другая становится тенью, которая несёт в себе весь ужас пережитого. Когда травма повторяется снова и снова, психика адаптируется: воспринимает происходящее не как единую реальность, а как набор разрозненных событий. Появляются укрытия, спрятанные от боли. Но если угроза становится невыносимой, личность расщепляется, одна часть переживает страх, другая делает вид, что ничего не произошло, третья становится защитником, чтобы не подпускать никого к дверям, за которыми скрываются травматические воспоминания. Сначала это защита. Потом уже привычка. Взрослея, человек может даже не осознавать, что его сознание больше не цельная структура, а лабиринт, в котором одни части спрятаны, а другие появляются только в определённых ситуациях.
Мы привыкли думать о сознании как о чём-то цельном. Мы помним, кто мы, осознаём свои эмоции, ощущаем своё тело. Но при диссоциации это единство нарушается, психика возводит стены, разрывает поток воспоминаний, оставляя лишь изолированные островки.
Французский психоаналитик Пьер Жане говорил, что в норме сознание похоже на реку, соединяющую прошлое, настоящее и будущее. Но при диссоциации эта река пересыхает, превращаясь в сеть отдельных озёр.
Так появляются диссоциативные состояния:
• Одна часть личности живёт в настоящем, а другая застревает в прошлом, вновь и вновь переживая травму.
• Тело реагирует на угрозу, которой уже нет, потому что за одной из дверей продолжается момент опасности.
• Зеркало отражает чужое лицо, потому что осознание своего облика принадлежит другой части личности.
Чем сложнее лабиринт, тем труднее найти дорогу обратно.
Кто живёт в этом лабиринте
Сознание, не пустое пространство. В каждой комнате кто-то есть. Иногда это тени прошлого, осколки воспоминаний, застывшие во времени. А иногда, целые личности, каждая со своим голосом, манерами, вкусами, даже разным почерком. Некоторые из них, стражи. Они охраняют двери, за которыми спрятаны болезненные воспоминания, и не пускают никого внутрь. Даже самих себя.
Другие, наблюдатели. Они следят за происходящим, но не вмешиваются, словно призраки, незримо присутствующие в лабиринте. А есть те, кто время от времени выходит в коридоры и берёт на себя управление телом. Иногда они не знают друг о друге. Иногда встречаются только через обрывочные воспоминания, словно читают страницы чужого дневника. Когда одно «Я» превращается в множество, личность перестаёт двигаться вперёд. Она блуждает по бесконечным коридорам, теряя ощущение себя и не зная, как выбраться наружу.
Можно ли найти выход?
Карл Густав Юнг считал, что личность, это не застывшая структура, а процесс. В каждом из нас есть противоречивые части, но в норме они взаимодействуют, как музыканты в оркестре. При диссоциации дирижёр исчезает, и вместо симфонии получается хаотичный набор звуков.
Но если лабиринт был построен, значит, он может быть разобран.
Иногда двери, которые казались навсегда запертыми, начинают приоткрываться. Иногда части личности встречаются и узнают друг друга. Иногда лабиринт становится чуть менее запутанным.
Этот путь сложен. Но его не нужно проходить в одиночку.
Терапия, поддержка близких, работа с травмой помогают найти мосты между изолированными частями личности. А главное, важно помнить, что за этими дверями скрыта не только боль. Там спрятана сама личность. Та, что когда-то была цельной. Та, что всё ещё ждёт, когда её найдут.